Глаза у Ивана Денисовича закрылись, словно он не хотел, чтобы сыщик прочел в них что-то, что они могли невольно выдать ему.

— Я имел в виду, — стал говорить он с расстановкой, — что Полина всегда была мне верна, и она не могла мне изменить. Я ей верил и верю сейчас.

— Но ведь и ревновали тоже? Все это говорят…

— Кто это все? — Баев внезапно разозлился и встал. Его кулаки то сжимались, то разжимались. Он достал из кармана сигареты, закурил и стал нервно расхаживать по комнате. — Повторяю, все это сплетни и домыслы… Хотя да, Полина очень красивая женщина, и вполне естественно, что я… Я не хотел, чтобы ее у меня увели. Я очень сильно ее люблю, привязан к ней.

Он полминуты помолчал и добавил, но как-то не очень уверенно:

— И она меня любила… Любит. А этот Игнатов… Он подлец и бабник. И я его предупреждал, чтобы он и близко к Полине не подходил.

— Ах, так вы с ним беседовали, значит, на эту тему? — снова поймал его на слове Гуров.

— Я? Ну да… Я встретил его как-то, когда был с Полиной, и он на нее так смотрел… Похабненько так смотрел, с вожделением. Я тогда его отвел в сторону и предупредил. Просто сказал, чтобы он не смел смотреть на мою жену как кот на сметану.

— Когда это было?

— Не помню. Давно уже, — коротко ответил Баев и поморщился.

Он сделал длинную затяжку и потушил окурок в пепельнице, что стояла на столе. Как обратил внимание Лев Иванович, окурок в идеально чистой пепельнице был единственным, что говорило о том, что хозяин квартиры давно не был в доме. Или — что уборка в помещении проводилась буквально накануне их прихода.

— Ну хотя бы примерно — год, два, три назад? — уточнил Гуров и покосился на пепельницу.

— Примерно года два с половиной тому… или раньше. Не помню, — недовольно и резко ответил Иван Денисович.

— Вы знаете, что Игнатова убили в субботу вечером в его кабинете? — Лев Иванович внимательно следил за реакцией Баева.

А тот все вышагивал и вышагивал по комнате, словно размышлял о чем-то, и даже вопрос Гурова не заставил его остановиться. Так прошло с полминуты, а потом Баев вдруг сел и, прямо посмотрев на Льва Ивановича, сказал, сменив тему:

— Нет, я не знал об убийстве Игнатова. Но жалеть я его не буду. Этот червяк был достоин смерти. Вы знаете, что он чуть ли не в открытую воровал средства завода? Он и его шайка. Они и меня пытались привлечь в свою грязную компашку, но я отказался и уволился, чтобы только не дышать с ними одним воздухом.

Баев опустил голову и стал рассматривать свои руки.

— Игнатов был хищником — в самом прямом смысле этого слова, — продолжил говорить Иван Денисович. — Он не признавал никаких правил, у него не было никаких моральных и этических норм. Он всегда брал то, что хотел. Даже если приходилось применять насилие. Особенно это касалось женщин.

— Да? — Гуров наклонился к Баеву, давая понять, что слушает его весьма внимательно.

— Да, я знаю… Вернее, слышал, что он не брезговал даже опаивать женщин и насильно брать их, если они отказывали ему в интимной близости.

— Хм, интересно, — произнес Лев Иванович. — А я слышал, что его называли дамским угодником и что женщины сами…

— Это только шлю… бессовестные и беспринципные отдавались ему за деньги, а честные женщины, которые были верны своим мужьям, — они подвергались насилию.

— Ну это ведь только ваши предположения. Никто в полицию не обращался, жалобы о насилии не поступали, — Лев Иванович задумчиво смотрел на Баева. Ему не совсем было ясно, почему Иван Денисович затронул эту тему. — Игнатов обидел Полину? Совершил насилие? — спросил он осторожно.

Баев снова вспыхнул, его лицо снова покраснело. Было видно, что он едва сдерживает свой гнев.

«Сдерживает гнев или обиду? — мысленно задался вопросом Гуров. — А может, и то, и другое?»

— Нет, до Полины он не добрался, — резко и категорично ответил Иван Денисович. — Иначе я бы об этом знал.

— Может, просто Полина Алексеевна не стала вам об этом говорить? Вы ведь сами сказали, что в последнее время она была сама не своя и уехала, не озвучив причины своего отъезда. Зная ваш вспыльчивый и ревнивый характер…

— Нет, она не стала бы от меня скрывать такие вещи, — снова резко и категорично ответил Баев. — Она всегда делилась со мной своими проблемами.

— Ну хорошо, пусть так, — не стал настаивать Лев Иванович.

— У вас есть еще вопросы? Мне нужно возвращаться на работу, — Баев опять встал и начал мерить шагами гостиную.

— Пока нет, — Гуров тоже встал. — Спасибо, что согласились встретиться. И мой вам совет — подайте официальное заявление о пропаже жены. Без официального заявления никто ее разыскивать не станет. Разве что волонтеры…

— Я сам знаю, как мне поступить, — оборвал Гурова Иван Денисович и, больше не говоря ни слова, направился к выходу.

Они так же молча вышли из подъезда, и Баев, не попрощавшись, сразу же направился к своему автомобилю. Лев Иванович смотрел ему вслед, пока тот не уехал со двора, и только потом набрал номер телефона Улямова.

— Тамир Васильевич, что у нас нового?

— Много всего, Лев Иванович. Наши криминалисты много чего интересного накопали. Может, встретимся у меня в кабинете, или ты занят?

— Сейчас приеду, — Гуров отсоединил связь с Улямовым и набрал Рашевскую.

— Лина Савельевна, отвлеку вас на пару вопросов.

— Да спрашивайте хоть три, — вздохнула Рашевская. — Мне сегодня все равно никакая работа на ум не идет.

— Вот вы хорошо знали Игнатова. Скажите, он был способен на насилие над женщиной?

— Кто? Володя? Ну что вы! Он никогда бы не стал насильно принуждать женщину к близости. Но зато все сделал бы для того, чтобы покорить ее, привлечь к себе внимание. Не важно как — деньгами, подарками, лестью и даже обманом, но никак не насилием. Да и ни к чему ему это было. Если он не добивался того, чего хотел, он просто искал себе новую женщину.

— Угу, понятно. Просто мне сейчас Иван Денисович сказал, что Игнатов, чтобы добиться своего, не чурался опаивать свои жертвы и насиловать их. Вы о чем-то таком не слышали случайно?

— Нет, это полнейшая чушь. Не понимаю, почему Иван вам об этом сказал, — удивилась Рашевская.

— Ну хорошо. Нет так нет. И еще вопрос. У Баевых есть дача или загородный дом?

— Да, есть, в «Калинке». Это дачный поселок в